Слово «Барт-Бос» («склон согласия») часто звучало в эти дни, когда в республике отмечали 250-летие вхождения Ингушетии в Россию.

Само название «Барт-Бос» ласкает слух, ибо «барт» — это согласие, это мир. Лежало селение с таким названием на мягких склонах, рядом с селением Ангушт, ближе к лесу. Одни дома располагались выше, другие ниже. В селе до депортации ингушей (1944 г.) кипела жизнь.

Сегодня селения уже нет. Но есть люди, которые помнят это село, есть потомки основателей, есть читатели, которые могли бы поведать нам о жизни наших сёл. По рассказам стариков, селение это получило первоначально своё название от того, что здесь собирались на «кхетачи» (совещание) ингуши из разных обществ, жившие и в горах, и на равнине, когда нужно было решать важные для общества вопросы.

Поэтому именно здесь состоялось высокое собрание, на котором решался судьбоносный вопрос для ингушей — вхождение в Российское государство

По словам жителей, в начале века селение Барт-Бос административно относилось к Хамхинскому обществу горной Ингушетии. В то время ряд сёл и хуторов — Бугжарти, Эка-Бос, Ёрхичи, Эрш и др. — относились к тому же обществу. В селении Ангушт, откуда были изгнаны в 1860 году ингуши, была своя администрация. Так и жили до 1918 года: в Ангуште — казаки, ближе к горам — ингуши.

До депортации в селе Барт-Бос жили Баркинхоевы, Тесоевы, семьи Хамхоевых Теймисхана и Мурцали, семьи Шутуровых, Леймоевых, Барахоевых (Юсуп, Мурцал), Бекбузаровых (4 двора). Исмаил Аратаганович (внук Гайты) Бекбузаров был представителем исламского духовенства. У него было 9 дочерей. Жили известные и почитаемые в округе люди.

Шамиля Шутурова вспоминал житель Ангушта, старейшина Эльберт Евкуров: «У него всегда в доме были гости, все, кто приходил в село, в первую очередь шли к нему. Часто приходил к Шамилю известный в те годы духовный деятель шейх Ини Тейсам».

Шамиль был знаком с религиозным деятелем Батал-хаджи Белхароевым и другими представителями исламского просвещения.

Регулярно в селении Барт-Бос собирались мюриды на свои религиозные обряды. Старшим в селе (туркх) накануне депортации был Буге Гапархоев, сын Ибрагима. К Шамилю хорошо относились и в административном аппарате. Он умел ладить со всеми. По словам очевидцев, он имел некий дар ясновидения, благодаря которому он накануне депортации настоял на том, чтобы люди готовили в дорогу продукты.

Жители с. Барт-Бос трудились на полях, в садах, умели изобретать самые различные бытовые и художественные изделия. У Османа и Шамиля Шутуровых были хорошие мельницы. Они работали все время бесперебойно. Ими пользовались многие люди, в том числе и из вышележащих по склону хуторов. Богатое хозяйство и сельскохозяйственную технику имел Юсуп Барахоев.

Пятмат Гапархоева вспоминает из детства: «Село было дружное. Огороды, пахотные земли лежали без ограждений. В одном огороде росли яблоки, которые называли тыквы-яблоки. Женщины собирали фрукты с деревьев и сушили их. Одна женщина в депортацию взяла с собой 9 мешков толокна, сделанного из сушёных груш. Это толокно помогло многим выжить».

В хозяйствах у жителей селения были коровы, лошади, овцы, куры, цыплята. Гусей держали реже, говорили, что они сильно загрязняют двор. В первой половине ХХ века люди разводили коз целыми стадами. Впереди бывал крупный козёл-вожак. Козы были крупнее, чем те, что мы имеем сегодня. Их обильная шерсть свисала прядями.

Жили в селе и известные мастера Бештоевы из рода Кодзоевых: Азамат, Шаам, Хамбор. К сожалению, у них не осталось потомства. Их называли мастерами на все руки, из дерева и кожи они делали различные изделия. Славились по качеству ремни, сделанные ими из буйволовой кожи. Использовали они также кору деревьев, которую кипятили в горячей воде и скручивали в канаты, жгуты, которые нужны были в хозяйстве.

Висингири Баркинхоев и Мухтар Гапархоев держали свои магазины. Последний позже переехал жить в с. Галгай-Юрт (Ингушское село).

Женщины возделывали шерсть, из которой изготовляли войлочные ковры. Им доставалось немало работы: собирали и чистили шерсть, ткали сукно, шили одежду, занимались хозяйственными делами. Часто собирались они на коллективные работы по расчёсыванию шерсти, валянию войлока, подготовке приданого для невесты. В то время всё приходилось делать руками. До депортации в Казахстан ни мужчины, ни женщины не надевали купленной одежды. Обувь тоже шили сами.

Искусством ковроделия славилась Забат Мусиевна Леймоева. Так, по рассказам Пятмат Тумгоевой, она сама и краски готовила, перед началом окрашивания шерсти солила воду. Затем коллективно взвешивали шерсть, раскладывали на специальном подвале, поливали кипячёным раствором сыворотки, раскатывали руками до покраснения локтей в одну сторону, затем в другую. Как правило, раскатывали по 4 женщины, другие готовили шерсть, расчёсывали, раскладывали. Стирали и сушили на деревянных плетёных сетках, которые плели из орешника.

В селе работали две школы — при мечети и начальная светская. Учителями были энтузиасты Берснак Мурзабеков и Яхья Далиев, которые создали школу у себя во дворе. Для этого под навесом они расставили скамейки и столы. Учились одновременно от 10 до 13 детей. Позже Мурзабеков Берснак переехал в с. Ангушт. Он был одним из первых выпускников Ингушского педтехникума во Владикавказе.

На том месте, где сейчас шумит лес, близ бывшего селения Барт-Бос, располагались пашни. Они, по воспоминаниям старожилов, в царские времена были истреблены накануне сбора урожая. Посевы были полностью уничтожены целенаправленно по указанию царских чиновников, что обрекало жителей на голод. Думаю, читатель помнит сюжет из романа «Из тьмы веков» о том, как было уничтожено поле. Идрис Базоркин был прекрасным этнографом и материалы для книги тщательно собирал из жизни.

В первые годы депортации ингушей на этих ингушских пашнях были посажены молодые саженцы деревьев. И вырос лес. Видимо, для того чтобы никто и никогда не помнил о том, что здесь было селение и была полноценная жизнь. Однако селение Барт-Бос напоминает нам о себе роскошными фруктовыми деревьями, которые с любовью сажали наши бабушки и дедушки. Они до сих пор дают плоды. Место это остаётся верным своему названию «Барт-Бос», которое звучит как согласие и мир на земле наших предков.