Бессмертен дух народа, пока он помнит истоки своего величия. В падениях и взлетах, в широкой дороге к свету и в зияющей пропасти безвременья – во всей трагической и светлой истории ингушского народа живет отсвет огня, пылающего в очагах, укрытых за надежными стенами вековых башен.
И в этом отсвете отражаются человеческие судьбы и бессмертные имена славных сынов нашей овеянной легендами и сказаниями древней земли

. Один из них – Идрис Бейсултанович Зязиков – молодой интеллигент, умный студент, мудрый политик, бесстрашный патриот, беспощадный проводник и защитник интересов своего народа, за что и отдал самое дорогое для любого человека – свою жизнь.

Жизнь Идриса Зязикова с самого детства складывалась достаточно успешно – учеба в школе давалась без особых напряг, что способствовало его последующему поступлению в реальное училище, расположенного во Владикавказе. Получив среднее образование, он идет учительствовать в родную школу. Но тяга к знаниям заставляет его продолжить учебу в Московском сельскохозяйственном институте, куда он поступает в 1914 году.

Первые годы учебы в институте совпали с периодом величайших политических событий в стране, что не могло не затронуть сознание молодого студента, и он с головой, как и часть других товарищей по студенческой скамье, окунается в политическую жизнь, – читает литературу, обсуждает с коллегами-студентами социально-политические процессы в бурлящей России, втягивая зачастую и преподавателей в свои дискуссии. И.Зязиков завязывает связи с революционно настроенной частью студенчества, особенно из числа уроженцев Кавказа и, в частности, со студентами Московского университета абхазцем Ефремом Эшбой, Уллубием Буйнакским, Алибеком Тахо-Годи, Юсупом Льяновым, студентами Московского коммерческого института Гапуром Ахриевым, Гаруном Саидовым и др.

Вскоре грянула вначале февральская, а затем и октябрьская революция 1917 года и учебу пришлось прервать, чтобы в судьбоносное для государства и своего родного ингушского народа время, быть рядом и в гуще событий и принять самое деятельное участие в будущем Ингушетии.

Как известно, становление советской власти на Северном Кавказе шло тяжело, и окончательно она установилась только с образованием декретом ВЦИК 20 января 1921 года Горской Автономной Советской Социалистической Республики, в составе следующих административных округов со своими исполкомами: Чеченский, Ингушский, Осетинский, Кабардинский, Балкарский и Карачаевский. Чуть раньше состоялись партийные конференции в этих округах, на которых были созданы руководящие органы партии в виде оргбюро и избраны секретари. Ингушские коммунисты доверили этот пост Идрису Зязикову, избрав секретарем оргбюро РКП (б).

К тому времени Идрис Бейсултанович имел уже заслуженный авторитет не только среди ингушей, но с ним считались и на всем Северном Кавказе. Не случайно при формировании органов власти в Горской республике он был вначале избран заместителем председателя ЦИК, затем наркомом внутренних дел и через полгода возглавил Центральный исполнительный комитет Горской АССР.

Через три года, после выхода из его состава Чечни, Кабарды, Балкарии и Карачая, в Горской республике остались только Ингушетия, Осетия и казачий Сунженский округ, а город Владикавказ сохранял за собой столичные функции для этих национально-территориальных образований, оставаясь самостоятельной административной единицей с непосредственным подчинением Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету. Для координации действий партийных органов, входящих в Горскую АССР областей и округов, к тому времени было образовано и Владикавказское бюро Юго-Восточного крайкома РКП (б), которое было поручено возглавить самому авторитетному на тот период партийному лидеру Северного Кавказа Идрису Зязикову. А 7 июля 1924 года была реорганизована и сама Горская республика, расчленив ее на оставшиеся четыре образования, при этом сохранив за Владикавказом самостоятельность и столичность для Ингушетии и Осетии. Идрис Зязиков предсказуемо стал секретарем Ингушского обкома партии, по сути, первым лицом автономной области, сохраняя за собой и должность руководителя Владикавказского бюро Юго-Восточного крайкома РКП (б).

Здесь и проявились все лучшие качества И.Зязикова как организатора, лоббиста, выражаясь современным языком, партийного и хозяйственного деятеля, заботливого вожака как коммунистов, так и беспартийной части населения, политического оратора и наставника молодежи, демонстрировавшего все эти качества личным примером.

Особенно ярко эти черты его характера проявились в первые годы становления Ингушетии, начиная от раздела между автономными образованиями имущества, предприятий, зданий, сооружений Горской республики, находящихся во Владикавказе, кончая установлением в итоге правильных и справедливых границ между автономиями. Этому предшествовала огромная подготовительная работа, как центра, так и властных структур Северо-Кавказского края. Была образована специальная «Особая смешанная комиссия» по установлению границ между Ингушским и Осетинским автономными областями, Сунженским округом и городом Владикавказ, из представителей заинтересованных сторон, куда от Ингушетии были включены Идрис Зязиков и Иналук Мальсагов. Представляет интерес инструкция, разработанная в помощь вышеупомянутой комиссии, где пунктом 4 вменялось ей в обязанность «всемерно стремиться к такому разрешению всех спорных вопросов, чтобы не было в будущем никаких оснований к спорам и трениям между вновь образованными территориально-государственными единицами на национальной почве. Причем в соответствии с этим пунктом комиссия призвана «способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая сторонам активное содействие к ограждению их прав и законных интересов».

Однако, этой комиссии не удалось в полной мере решить поставленную задачу – прийти к окончательному единому решению по всем вопросам. И тогда во Владикавказ была направлена последняя комиссия Президиума ВЦИК под председательством Ш. З. Элиавы – Председателя Совета Народных Комиссаров Грузинской ССР, в составе тов. Фомина – член ЦИК СССР и тов. Толмачева – заместитель председателя Северо-Кавказского крайисполкома, которой надлежало определить:

1) административные границы между Владикавказским округом, включающим в себя г. Владикавказ и прилегающие к нему слободки с одной стороны, и автономными областями Ингушетии и Осетии с другой стороны;

2) границы между автономной областью Ингушетии и Сунженским округом;

3) границы между автономными областями Ингушетии и Осетии.

Проработав более недели, указанная комиссия приняла окончательное решение, которое устраивало всех, если не считать спорный так называемый Балтинский район, состоящий из селений Балта, Чми и Ларс, переданный Ингушской автономной области, вопреки протесту Осетии. Комиссия в итоге представила 31 декабря 1924 года во ВЦИК РСФСР (копии-в Президиум ЦИК СССР и Северо-Кавказский крайисполком) свое решение и подробную пояснительную записку, которая заканчивается словами Ш.З. Элиавы: «Я считаю – в полном согласии с членами комиссии тов. Фоминым и тов. Толмачевым – целесообразным заслушать в заседании Президиума ВЦИК, на котором будут обсуждаться наши решения, представителей осетин и ингушей, чтобы иметь возможность проверить наши решения путем получения непосредственных впечатлений. Непосредственные впечатления помогут Президиуму решить вопрос о возможности исправления решений комиссии и установления в спорном районе двоевластия и паритетной ответственности осетин и ингушей».

Указанная комиссия проделала большую и очень важную работу. Причем в последующем, когда между областями, округом и городом Владикавказом появлялись какие-то земельные, территориальные, пограничные споры, они гасились ссылкой на окончательность и невозможность пересмотра решения этой правительственной комиссии. Однако один вопрос все-таки был пересмотрен: решением Президиума ВЦИК 3 селения – Балта, Чми и Ларс – были переданы Осетии. Естественно, что Ингушский обком партии во главе с И.Зязиковым сделали все возможное, заявляя протест во все инстанции, вплоть до Политбюро ЦК, где в то время главенствовал уже И.Сталин. Протест Ингушского обкома РКП (б) против решения Президиума ВЦИКа о передаче Осетии 3-х селений – Балта, Чми и Ларс – был рассмотрен на заседании Оргбюро ЦК 21 января 1925 года, где вместе с другими выступил и Анастас Микоян, чье слово оказалось решающим. В итоге было принято постановление: «а) Просить Президиум ВЦИКа вновь пересмотреть вопрос о переходе в Осетию 3-х селений: Балта, Чми, Ларс, на основании протеста Ингушского Обкома.

б) Предложить Осетинскому и Ингушскому Обкомам, независимо от характера разрешения этого вопроса во ВЦИКе, запретить агитацию за и против перехода селений Балта, Чми и Ларс в Осетию.

Секретарь ЦК: Л.М. Каганович».

Через 5 дней этот вопрос стал уже предметом обсуждения на Политбюро ЦК, где за подписью самого И.Сталина вышло постановление об утверждении вышеприведенного решения Оргбюро ЦК РКП(б).

И здесь проявились самые лучшие качества Идриса Зязикова, который вместе с Иналуком Мальсаговым сумел привести веские аргументы, неоспоримые факты, убедительные доводы для закрепления за Ингушетией ее законных территорий.

В последующие годы происходит в Ингушетии (как в ингушской части Владикавказа так и во всей Области) рост экономики, увеличение числа промышленных предприятий, сельскохозяйственных объектов, учреждений научного и культурно-просветительского назначения. Достаточно назвать: завод «Стеклотары», Эзмин, ГЭС, Алхан-Чуртский канал (сдан в эксплуатацию после ухода Идриса из области), Мельзавод и кирпично-черепичный завод в Назрани, завод минеральных вод «Ачалуки», курорт «Армхи», агробазы у сс. Яндиево и Гамурзиево (Крепость), Индустриальный и Педагогический техникум, зооветеринарный техникум у Назрановской Крепости, Научно-исследовательский Институт (самый богатейший на Северном Кавказе) и многие другие. Начинает вновь работать Национальный театр, который еще в 1921 году поставил спектакль по пьесе Михаила Булгакова. Выходит газета «Сердало» на родном языке. Создаются условия для творческой интеллигенции, что отразилось позже успехами творческих коллективов Ингушетии на Северокавказской краевой Олимпиаде искусств. Очень много внимания уделял Идрис Зязиков образованию. Оказывал личное содействие и поддержку в направлении ингушской молодежи в высшие учебные заведения региона и центра. Следил за ходом их учебы, помогал в их нуждах.

Немаловажную роль во всем этом позитивном сыграло и то, что в первые годы самостоятельности Ингушетии в руководстве Юго-Восточного, а затем и Северо-Кавказского, крайкома партии стояли Анастас Микоян и Серго Орджоникидзе, которые с глубоким уважением относились как к ингушскому народу и его нуждам, так и лично к Идрису Зязикову, знавшего его по активному участию в борьбе в период установления советской власти на Северном Кавказе, за его бескорыстие, ответственность, высокую порядочность и преданность партии и своему народу.

Но не всем по нраву было динамичное развитие и процветание Ингушетии, которое происходило благодаря усилиям молодого, энергичного и не по годам зрелого политика и хозяйственника Идриса Бейсултановича Зязикова.

Наступает 1928 год, в Северо-Кавказский крайком партии направляется в качестве первого секретаря А.А. Андреев, член ЦК ВКП (б). С уверенностью можно сказать, что одной из задач, поставленной И.Сталиным перед ним, была – подготовка вопроса и передача города Владикавказа своим соплеменникам осетинам.

Косвенным подтверждением тому является письмо секретаря Владикавказского окружного комитета ВКП(б) Невлера И.М., адресованное Андрееву 21 сентября 1928 года: «Считаю своим долгом информировать Вас о всех разговорах, возникших здесь в нацобластях и городе в связи с решением вопроса о Грозном.

Постановление Бюро Крайкома о Грозном вызвало значительное оживление и различные толки в нацобластях Осетии и Ингушетии. Некоторые группы осетинских и ингушских партработников поняли это постановление, как начало самого ближайшего решения вопроса о Владикавказе, причем, решение в пользу Осетии. Это нашло свое выражение в усиленном распространении слухов среди осетинской организации в городе определенном натиске на Секретаря Особкома, смысл которого заключался в разговорах такого содержания: «Питковский для Осетии должен показать то же самое, что показал Булат для Чечни».

В Ингушетии это вызвало также массу толков, хотя и иного рода. Не только опасение и тревогу за будущее устройство Ингушетии, но и прямое недовольство возможным проектом объединения Ингушетии и Чечни, высказывалось рядом руководящих работников Ингобкома. Такое положение было невыгодно и для города. Было совершенно необходимо получить ясный отчет о том, каким образом возможно решение вопроса о городе, нацобластях и примерные сроки.

Во время пребывания в Ростове, Вы, т. Андреев, мне, правда, в очень кратких чертах передали, в каком направлении возможно решение вопроса о Владикавказе – об Осетии и Ингушетии. По приезде во Владикавказ, в связи с толками на эту тему, мы на совещании 3-х секретарей обменялись мнениями, причем тов. Зязиков заявил, что возможное решение вопроса о передаче города Осетии осложнит положение в Ингушетии и создаст большие политические трудности.

Мы решили еще раз собраться поговорить о совместных действиях для того, чтобы не допустить кривотолков, одновременно решили просить Крайком разрешить нам приезд в Ростов, для переговоров по этому вопросу.

Как реагировал в дальнейшем тов. Зязиков, видно из того, что этот вопрос им был поставлен на Бюро, где обсуждение длилось до утра.

Сообщая Вам о всех этих деталях, считаю необходимым дополнить еще следующим.

Кое-где, особенно среди осетинских работников, появились толки, что город в связи с возможной передачей его нацобласти, снижает темп работы, якобы появились настроения ликвидации, отъездов и т.д. и т.п.

Мы категорически отвергаем такие рассуждения. Ничего подобного нет, и не будет. Нынешнее руководство Окружкома вполне обеспечит выполнение партийных решений в необходимом направлении.

Этим, разумеется, ни в коем случае не исключаются возможные и даже неизбежные в отдельных случаях недовольства некоторых работников возможным решением о городе. Но это ни в коей мере не характеризует общего отношения к этому вопросу со стороны парторганизации.

Мы просим Крайком все же более подробно информировать нас о предполагаемых решениях по этому вопросу, с единственной целью – более интенсивно, более решительно провести все необходимые подготовительные мероприятия, для того, чтобы с наибольшим успехом обеспечить проведение в жизнь решения Крайкома по этому вопросу».

Таким образом, Невлер недвусмысленно заявляет, что как только поступит команда, она будет исполнена качественно и в срок. И такая команда вскоре поступает в виде постановления бюро Северо-Кавказского крайкома партии от 13 октября 1928 года «О гор. Владикавказ», где, в частности, говорится: «Учитывая тот факт, что за период с момента образования нац. областей мы имеем значительные успехи советского строительства и укрепления органов Сов. власти во всех нац. областях и с другой стороны – стоя перед задачей их дальнейшего культурно-политического и хозяйственного развития,– считать необходимым присоединение г. Владикавказа к Северо-Осетинской нац. области, превратив этот город в административный центр Северо-Осетинской авт. области…»

Если внимательно вчитаться в преамбулу постановления, то напрашивается вывод, что город логичнее и целесообразнее было бы передать Ингушетии, т.к. «значительные успехи советского строительства и укрепления органов Сов. власти» как раз-таки нагляднее видны в Ингушетии, в то время как Осетии предстояла немалая работа по преодолению остатков меньшевизма и белогвардейщины. И в свете предстоящего решения второй задачи – «дальнейшего культурно-политического и хозяйственного развития», также очевидна необходимость передачи Владикавказа Ингушской автономной области, т.к. последняя больше на тот момент нуждалась в развитии, чем Осетия.

Об этом и многом другом, свидетельствующем о политически и экономически неправильности и пагубности в последующем принятого постановления крайкома, пишут в своем «особом мнении» к протоколу заседания крайкома партии от 13 октября 1928 года секретарь Ингушского обкома ВКП (б) И.Зязиков и председатель облисполкома А.Горчханов: «Соглашаясь с своевременностью постановки вопроса о передаче г.Владикавказа одной из двух национальных областей – Ингушской или Осетинской — мы решительно возражаем против решения Крайкома передать Владикавказ Северо-Осетинской области, и настаиваем на передаче его Ингушской области. Мотивы следующие:

1) Владикавказ был и остается хозяйственным и культурным центром Ингушской области:

а) в нем расположены все промышленные предприятия Ингушской области (крахмальный, винокуренный, кожевенный, известковый и мыловаренный заводы) и с ним же связана строящаяся лесная промышленность;

б) на Владикавказ падает 1/3 всего товарооборота Ингобласти, а если из последнего исключить кукурузу, то 3/4;

в) точно так же перспективы всей горной промышленности в Ингушской области на ближайшее 10-летие неразрывно связаны с Владикавказом;

г) во Владикавказе находятся областная больница, Индустриальный и Педагогический техникумы, опорная школа и Совпартшкола, т.е. учреждения, составляющие основу культурной работы в области.

2) Владикавказ является географическим центром Ингушетии. Вся ее территориальная конфигурация говорит о невозможности для Ингушетии другого центра кроме Владикавказа.

3) Оба эти обстоятельства явились причиной той ожесточенной гражданской войны, которая шла вокруг Владикавказа между ингушами и осетинами в 17, 18 и 19 годах.

4) Хотя исторический момент не может являться решающим, не считаться с ним нельзя. Ингушетия в 18, 19 гг. являлась, наряду с грозненским пролетариатом и Чечней, решающей опорой Советской власти на Тереке не только против казачества, но и большей частью Осетии, шедшей за офицерско-казачьей контрреволюцией. И само собою понятно, что передача Владикавказа Осетии явится сильнейшим козырем в руках антисоветского элемента, а в Ингушетии создаст ряд серьезнейших затруднений политического порядка.

5) Факт большей заселенности г. Владикавказа осетинами 12 % против 2 % ингушей так же, как более высокий культурный уровень Осетии, не могут явиться решающим фактором для передачи Осетии Владикавказа, во-первых, потому, что, не говоря о незначительности процента осетин во Владикавказе, перевес последних над ингушами есть результат, прежде всего, гражданской войны (бегство ингушей из Владикавказа под ударами белых, до революции во Владикавказе ингушей было в несколько раз больше, чем теперь, а осетин – наоборот), во-вторых, потому, что именно культурная отсталость Ингушетии требует не отрыва от ее культурного центра, каким является Владикавказ, а наоборот – передачи его ей».

Необходимо обратить внимание еще на один немаловажный факт в этом деле – с докладом по этому вопросу на бюро Северо-Кавказского Крайкома ВКП (б) выступил сам первый секретарь этого партийного органа Андрей Андреевич Андреев, что происходило очень редко и только в исключительных случаях. Это говорит о его кровной заинтересованности в положительном решении вопроса передачи Владикавказа Осетии.

Идрис Бейсултанович Зязиков обращался неоднократно по вопросу о передаче Владикавказа в состав Северной Осетии не только в ЦК ВКП (б), но и не оставлял в покое Северо-Кавказский Крайком партии, требуя не только отмены этого решения, но и принятия постановления о передаче Владикавказа в состав Ингушской автономной области.

В первых числах декабря 1928 года в Ростов, крайком партии поступила телеграмма из ЦК ВКП (б) о том, что в Оргбюро будет рассматриваться вопрос о г. Владикавказе. 17 декабря 1928 года, наконец, состоялось долгожданное Заседание Оргбюро ЦК ВКП (б), на котором был заслушан вопрос о передаче Владикавказа в состав Северо-Осетинской автономной области, принявшее историческое постановление: «Ввиду трудности практического разрешения вопроса о Владикавказе в настоящий момент, а также ввиду того, что не разрешен вопрос о возможности объединения ингушей и чеченцев:

1. Вопрос о Владикавказе с повестки снять.

2. Поручить Северо-Кавказскому крайкому партии и крайисполкому разработать вопрос о слиянии Чеченской области и Ингушетии».

Это, наверное, был один из самых счастливых дней в жизни Идриса Бейсултановича Зязикова. Хотя ему не привыкать было добиваться успехов в решении серьезных общественно-политических вопросов, но эту победу, отнявшую у него много сил, энергии, да и здоровья, он не сравнивал ни с одной из предыдущих.

Текущий, 1929 год, оказался еще и последним годом работы Идриса Зязикова в Ингушской автономной области.

Бюро Северо-Кавказского крайкома партии 12 апреля 1929 года в числе прочих рассмотрело вопрос «О посылке на курсы марксизма т.т. Зязикова, Дорошева, Купцова и Цехера А.» Было принято постановление в отношении И. Зязикова – командировать слушателем на курсы марксизма.

Как бы чувствуя, что некому будет потом это сделать, он решил добить решение некоторых важных для Ингушской автономной области вопросов до своего ухода из Ингушетии. На заседании секретариата крайкома партии от 13 июля 1929 года по докладу Идриса Зязикова были заслушаны вопросы: «О границах Ингушетии» – этот вопрос был передан на рассмотрение в советском порядке, предложив руководствоваться директивой Крайкома ВКП (б); «О задержке решения вопроса о постройке цементного завода в Ингушетии» – здесь было предложено Крайисполкому в двухнедельный срок окончательно разрешить вопрос о месте постройки цементного завода при участии заинтересованных сторон.

Заместителем прокурора Ингушской автономной области по предложению И. Зязикова был утвержден М.С. Джамбулатов, ставший через несколько месяцев прокурором Ингушетии.

Еще один кадровый вопрос был рассмотрен на этом заседании секретариата: заявление С. Дахкильгова об отзыве ранее поданного заявления о посылке его в Тимирязевскую академию и направлении его в Ингушетию.

Дело в том, что Идрис Зязиков вынашивал планы оставить после своего отъезда на учебу в Москву на месте секретаря обкома партии, достойного человека из ингушской среды и таким наиболее подготовленным и заботливым человеком на его взгляд был С. Х. Дахкильгов. Он и раньше неоднократно исполнял обязанности секретаря областного комитета партии в отсутствие Идриса Бейсултановича, хорошо знал проблемы Ингушетии, имея некоторые связи в краевых органах власти, имел возможность их решать.

Поэтому И. Зязиков посоветовал С. Дахкильгову отозвать ранее поданное заявление. Более того, на самом заседании секретариата в своих выступлениях оба об этом ненавязчиво заявили, думая, что и секретариат крайкома партии мыслит так же. Оказалось все совсем наоборот. В итоге заявление С. Дахкильгова было отклонено и подтверждено ранее принятое постановление Секретариата Крайкома ВКП (б) о посылке С.Дахкильгова на учебу в Тимирязевскую академию в счет «1000».

Вскоре, в сентябре 1929 года, Идрис Бейсултанович Зязиков уехал в Москву на учебу, а секретарем Ингушского обкома партии постановлением бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП (б) был направлен бывший секретарь Адыгейского обкома партии, проработавший несколько последних месяцев инструктором крайкома ВКП (б) Иосиф Моисеевич Черноглаз.

Северо-Кавказскому крайкому партии, а точнее руководителю этого органа, нужен был в Ингушетии человек, который бы без особых возражений исполнял любую волю краевой власти. Таким и оказался новый секретарь обкома партии И.М.Черноглаз, который вместо того, чтобы изучить дух и чаяния народа, познать традиции, обычаи, культуру ингушей, захотел переделать ранее сделанное и внедрить свои идеи в сознание масс. Адекватной его действиям была и реакция населения автономной области. Больше всего людей бесило издевательство над религиозными чувствами верующих. Ярлыки «бандит», «кулак» навешивались им налево и направо.

В бытность Идриса Бейсултановича Зязикова руководителем областной парторганизации его труд, забота и тревога о судьбе собственного народа воспринимались как само собой разумеющееся, в порядке вещей, как простое исполнение своих служебных обязанностей. По достоинству все это было оценено народом после его ухода из руководства автономной областью. Если при Идрисе Зязикове в Ингушетии сложилась стабильная социально-политическая ситуация, был прогресс во всех сферах экономики, заметно улучшались дела в здравоохранении, образовании, культуре, криминогеная обстановка была не напряженной, то многие из этих показателей с приходом И.Черноглаза ухудшились буквально в течение нескольких месяцев.

За те пять месяцев, что проработал на посту секретаря Ингушского обкома партии, Исидор Моисеевич Черноглаз успел совершить ряд серьезных промахов и ошибок, стоивших впоследствии ему жизни.

3 февраля 1930 года, в 7 часов утра, в одной из поездок в горное селение с целью внедрения новых методов политико-пропагандистской работы партии, И.Черноглаз и сопровождавшие его лица были убиты.

Это убийство привело к тому, что в Ингушской автономной области начались облавы, обыски, аресты. Около сотни человек, попавшие в подозрение правоохранительных органов, оказались за решеткой. Подозрение пало и на И. Зязикова.

Чуть позже арестовали и Идриса Зязикова вместе с женой Жанеттой Ярычевной Зязиковой, с такой же формулировкой обвинения с добавлением «участие в организации убийства секретаря Ингушского обкома партии И.М. Черноглаза».

11 июня 1932 года приговором Верховного суда РСФСР Идрис Бейсултанович Зязиков, уроженец с.Барсуки Назрановского района Ингушской автономной области был приговорен к расстрелу. Однако, после вмешательства Г. Орджоникидзе, А. Микояна и ряда других видных партийных деятелей, приговор был заменен на 10 лет лишения свободы.

Отсидев несколько лет в тюрьме, Идрис Бейсултанович вышел на свободу.

Уехав в город Тулу, Идрис Зязиков устраивается на работу на завод «Красный Октябрь» планировщиком литейного цеха.

Вскоре по стране прокатилась очередная волна сталинских репрессий, в которую, к сожалению, в очередной раз попали Идрис Бейсултанович Зязиков и Жанетта Ярычевна Зязикова.

5 июля 1938 года перестало биться сердце этого выдающегося представителя ингушского народа Идриса Бейсултановича Зязикова.

Как свидетельствует письмо от 11 февраля 1977 года начальника информационного центра МВД Чечено-Ингушской АССР В. А. Герасимюка «Зязиков Идрис Бейсултанович рождения 1896-1898 гг., уроженец с.Барсуки Назрановского района ЧИАССР – осужден Верховным судом РСФСР 11 июня 1932 года по ст. 58-8-11 УК РСФСР, приговорен к расстрелу, который заменен на 10 лет лишения свободы».

Постановлением НКВД ЧИАССР от 15 сентября 1938 года следственный материал по делу за смертью обвиняемого Зязикова прекращен и сдан в архив КГБ. Постановлением главной военной прокуратуры от 20 декабря 1939 года постановление, вынесенное за смертью Зязикова, отменено, дело прекращено. Зязиков умер 5 июля 1938 года, находясь под стражей в гор.Грозном.

Идрис Бейсултанович Зязиков ушел из жизни, не сломленый адской машиной преступного режима, ушел, не оговорив ни себя, ни кого-либо из друзей, товарищей. Такие личности с наступлением физической смерти не перестают жить духовно.

Он явил нам высокий образец истинного служения интересам людей, своего народа. И вполне закономерно, что сегодня Идрис Зязиков возвращается к нам как знамя, в написанных о нем книгах, в названиях населенных пунктов, проспектов, улиц и т.д.
Сердало