Полузащитник "Зенита" Магомед Оздоев ответил на вопросы прессы.

— Откуда взялось ваше празднование голов?
— Я уже несколько раз об этом рассказывал. Вся суть — в поддержке детей.

— А почему именно такой жест?
— Это поклонение Богу. Называется «земной поклон».

— Умеете ли вы петь?
— Нет, мне не дано. Надо мной всегда домашние смеются, когда я там начинаю что-то подпевать. Не мое.

— Самое красивое место в России, где вы были?
— Это, конечно, у меня на родине — горы. Мой край, откуда идет мой род. Это в горах в Ингушетии, очень красивое место. Там у нас свои родовые башни.

— Ваше любимое место или места в Петербурге?
— Наверное, люблю центр. В первые полгода, когда только переехал в Питер, было тяжело. Много всего сложилось, навалилось, не мог разобраться в том, что происходило на том этапе. Потом уже начал привыкать и безумно полюбил центр, переехал сразу ближе к центру. Иногда я выглядываю из окна, вижу Смольный — невероятная красота.

— Вы долго сидели на скамейке запасных, а потом воспользовались шансом и стали незаменимым игроком основного состава «Зенита», а также сборной России. Тяжело ли было дожидаться этого шанса? Потребовались ли усилия для того, чтобы совершить такой рывок, или всё сложилось само собой?
— Каждый футболист ждет своего шанса. Это тяжело, потому что ты проделываешь огромный труд, огромную работу, тебе приходится ждать, ждать, ждать. Я думаю, что в профессиональном спорте многие игроки готовы к этому, а кто не готов — выбывает. Ты должен себя готовить к этому.

Ведь я переходил из середняка в чемпионскую команду, которая считается одним из топ-клубов. Для себя, честно говоря, я ставил год, за который должен был бы привыкнуть к совсем другому уровню по сравнению с тем, на котором выступал до этого. Понимал, что мне нужно столкнуться с этим, чтобы понять, насколько я готов, насколько уверенно я буду чувствовать себя в такой команде.

— Был ли момент в течение этой адаптации, когда вы разочаровались в себе, подумали, что ничего не получится?
— Я никогда не был разочарован в себе. Это, можно сказать, мой конек — я всегда работаю, тренируюсь. Если спортсмен еще по тренировочному процессу видит, что он слабее остальных в команде, он понимает, что нужно куда-то уходить. Если же ты на тренировке чувствуешь себя в оптимальной форме, чувствуешь, что можешь конкурировать с каждым игроком на твоей позиции, ты ждешь своего шанса. Все зависит от тренерского штаба, от того, как к тебе будут относиться. Либо тебе скажут: «Сейчас для тебя нет возможности, уходи». Или же: «Жди своего шанса и получишь, все будет зависеть от тебя — ты должен воспользоваться своим шансом». Что мне и было сказано.

— Кстати, в дополнение: вы сказали, что никогда не падали духом. Один человек, который всегда присутствовал на тренировках, сказал, что Оздоев всегда тренировался на пределе возможностей, когда не проходил в стартовый состав. Но вернемся к вопросам. Петь не дано, а как у вас с танцами?
— Тоже не дано. Чуть-чуть могу потанцевать, но я никогда не увлекался этим, вся жизнь была в футболе, и я был сконцентрирован на этом. У нас есть свои национальные танцы — их я тоже не особо умею танцевать, хотя большинство моих друзей ходили на курсы. Но я всегда говорил, что у меня нет времени на это.

— А когда у вас с супругой была свадьба, то был танец?
— Не, не было. У нас не бывает танцев — в нашей культуре муж не танцует с супругой.

— Когда и как вы сломали нос?
— Это было в детстве. Мы хулиганили, целыми днями пропадали на стадионе. Домой не ходили, а нужно было что-то перекусить. Мы залезли на большой забор за стадионом, сидели ели сливы. Можно сказать, воровали. И вдруг хозяин увидел, а мы его не заметили. Он очень тихо подошел под дерево, а оно высокое было, а мы на заборе сидели. А он, наверное, решил пошутить над нами, внезапно крикнув: «Вы чего там сидите?» Спрыгнул и приземлился на свое колено. Не заметил, хруст был, но все прошло. А потом папа на меня смотрит, говорит: «Слушай, а что-то с носом у тебя не то». А я тогда мелкий был, восемь-девять лет, папа говорит: «Дай-ка я посмотрю». Поднимает, а у меня хрящ в стороне стоит. А крови не было. Просто нижний хрящ вылетел. Когда я играл в «Локомотиве», мне делали операцию: удаляли с одной стороны хрящ, а с другой он остался, поэтому вот такой.

— Вы всегда играли в центре полузащиты? Если нет, то какие позиции сменили?
— Начинал я как нападающий, второй форвард — в детстве. Забивал много голов. Потом уже со временем в росте дал, в скорости не прибавил. И получается, потихоньку-потихоньку, вторым нападающим, потом выдвинутым полузащитником и потом перешел уже в центральную зону. Окончательно на этой позиции закрепился в киевском «Динамо».

— Если бы вам сейчас сказали, что нужно сменить позицию, как бы вы отнеслись?
— Легко. В центре защиты если бы сказали — с удовольствием! На самом деле позиции центрального полузащитника и защитника не сильно отличаются, поэтому нет проблем. Я и справа могу играть, как Карвахаль. Был промежуток, когда у нас получил травму, если не ошибаюсь, Анюков, неделю пропускал. И мне Богданыч говорит: «Слушай, ты сможешь справа сыграть?» Это на тренировке было. И я отвечаю: «С удовольствием!» Вот, играл правого защитника.

— Анатолий Тимощук, который смотрит наш прямой эфир, спрашивает: а как насчет вратаря?
— Не, не мое.

— Продолжаем рыбную тему: пробовали ли вы традиционную петербургскую рыбу корюшку?
— Пробовал, вкусно. Я люблю ее в панировке, чтобы хорошо прожаренная была. Не люблю, когда внутри сыро.

— Расскажите про любимые книги. Есть ли что-то, что вы порекомендуете болельщикам?
— Из последнего, что читал, наверное, «Вся правда о деле Квеберта». Беру с собой несколько книг на сборы, но не всегда времени хватает. Кажется, что время будет, а в итоге тренировки, с тренировки приходишь — отдыхаешь, потом вторая тренировка, и вот так затянулось — так ничего и не прочитал из нового. Даже ни одного сериала нормально не посмотрел.

— У вас не получается жить жизнью обычного футболиста!
— Ну да, потому что рано приезжаю на базу и уезжаю одним из последних. Пока там процедуры, восстановление… А потом, когда уже приезжаю домой, надо уделять время семье.

— Расскажите, как вы получили 27-й номер.
— Я всегда играл под 27-м, начиная с «Локомотива». Когда я переходил, он был свободен, и я сказал, что хотел бы взять его.

— Он что-то значит для вас?
— Нет, ничего особо не значит, просто, когда переходил в «Локомотив», до этого — и в молодежке «Терека», и в киевском «Динамо» — брал 31-й номер. Как мне его дали в молодежке, так он и остался. И когда подписывал контракт с «Локомотивом», мне предложили свободные номера. А я как раз сидел со своим другом, он на меня посмотрел, говорит: «А давай 27, не нравится мне 31». Я говорю: «Ну, давай».

— Ваш любимый вид спорта после футбола?
— Баскетбол, но не НБА, наш. В Америке играют поздно ночью, понимаю, что это топ-уровень, но я все же придерживаюсь режима. Люблю иногда волейбол посмотреть.

— Любите ли вы смешанные единоборства?
— Нет, я больше люблю бокс — это искусство. Сугубо мое личное мнение. А смешанные единоборства — это, ну, драка и драка. Я столько драк видел в детстве. Достаточно.

— Если бокс — искусство, то кто из боксеров лучший художник?
— Рой Джонс.

— А как же Али?
— Ну, я Али не застал, я только видел повторы. Али — не художник, Али — это бокс. Из того, что я смотрел в детстве, — это Джонс. Несомненно, Мейвезер, Леннокс Льюис, Майк Тайсон, Холифилд. Артуро Гатти очень нравился, безумно.

— А вы сами боксируете?
— Нет. Не боксирую, но могу.

— Когда будет совместная фотка с Бакаевым? Вы ведь оба играли в Назрани.
— Да вроде у нас есть. Мы оба из Ингушетии.

— Кстати, как начиналась ваша карьера в Назрани? Хотели бы вы однажды вернуться туда?
— Ну, там команды нет, она играет в КФК (речь идет о команде «Ангушт». — Прим. ред.). Я также начинал там, в КФК, потом моя команда уже возобновила свой профессиональный статус. Были во второй лиге, годик поиграли в первой, потом вторая, сейчас опять финансовые проблемы, третья лига. Вернуться? В качестве кого — вот в чем вопрос.

Источник:football.kulichki.net