Помню когда была еше совсем подростком,я первый раз прочитала этот рассказ,тогда он на меня произвел сильное впечатление.И вот совсем недавно на одном из чеченских сайтов я опять увидела этот рассказ.Может многие и читали его,но все же я решила его закинуть сюда.
Ибрагим-Бек Саракаев — «Адатъ»
Глубокая зима царит над Чечней. Горная зимовка Дубы выглядывает из-под снега черной крышей, а издали о ее существовании говорит лишь сизый дым из трубы сакли. Она стоит одиноко на южном склоне Черных гор, недалеко от границы, разъединяющей Чечню от Дагестана, и до ближайшего аула от нее день ходьбы.
Летом зимовка необитаема, если не считать то время, когда Дуба косит тут траву и готовит на зиму сено, — для одной лошади, одной коровы и двух быков. Чтобы вывезти отсюда заготовленное сено нужны нечеловеческие силы, а потому с наступлением холодов и до последних чисел апреля, здесь живет Дуба с семьей, состоящей из красавицы жены — Айшат, пятилетнего сына — Бейбулата и трехлетней девочки — Селимат.
Несладка, вообще, жизнь горца, а живущего на зимовке и тем паче. Бедность загоняет его в отдаленные трущобы гор, обрекает на долгие зимние месяцы жизни среди диких зверей, среди адских песен частых вьюг. Даже в ясные дни, ослепительная белизна снега, как-то особенно больно режет глаза, а собственный голос часто заставляет вздрагивать: он кажется чужим, несоразмерно громким и резким.
Все, что может смягчить звук, крепко оковано и окутано покровом снега, а кругом торжественно-могильная тишина.
Здесь человек ясно сознает свою зависимость от окружающих сил природы, научается понимать свое бессилие, свое ничтожество, а порой ему кажется, будто весь мир заснул страшным, непробудным сном смерти. И только жалобно-голодный вой волка, или топот лошади на дальней тропинке иногда нарушают эту страшную тишину.
Эту зиму Дуба думал остаться в ауле, но недород кукурузы, содержание экзекуционного отряда, штрафы за абрека Хамзатхана, разбили его надежду и снова загнали на зимовку.
Не только загнали, но еще лишили и возможности запастись достаточным количеством муки. Как Айшат не старалась экономнее расходовать муку, а ее хватило только до середины Чиллы.
— Мука кончилась, последний чурек испекла, — сообщила она мужу однажды вечером.
И долго они в этот вечер судили и рядили, где бы достать муки?
— Купить не на что, пойду просить взаймы, — решил Дуба, — другого выхода нет!
II
На следующий день, рано утром, Дуба собрался ехать в аул.
— К вечеру вернусь, — сказал он жене, выезжая со двора.
После его отъезда стал падать снег, к обеду подул ветер, а к вечеру, когда Айшат пошла доить корову, поднялась вьюга.
Кончив доить и дав скотине корм на ночь, Айшат, тревожно прислушиваясь к вьюге, пошла в саклю.
«Скоро и вечер, а его все нет. Не дай Аллах, если буран застанет его в дороге!.. Занесет», — думала она, растапливая камин.
Накормив и уложив спать детей, она взялась шить недошитый бешмет сына, но все усиливающаяся вьюга мешала ей работать.
Ветер выл и плакал, будто справлял тризну по дорогому покойнику.
— Аллах ты мой! Как буран-то разыгрался! — произнесла Айшат, откладывая работу и подходя к беззаботно спящим детишкам.
— Мои крошки! Мои славные! Чтобы я стала делать без вас?
Осторожно поцеловала детей, поправила одеяло и сама, не раздеваясь, легла около них. Но жалобное завывание в трубе, треск крепких, бревенчатых стен сакли, не давали ей сомкнуть глаз.
«Он, должно быть остался у отца? Не решится ехать в такую погоду. Но почему же мне так нехорошо, так страшно?» — думала она, читая молитву, чтобы отогнать нашедший на нее страх.
— Кажется стучат?
Стала чутко прислушиваться.
— Нет, это мне показалось... Да, да. Стучат! Собаки залаяли!..
Мигом вскочила и бросилась во двор.
III
В ворота действительно стучали.
Айшат проворно их открыла и впустила всадника, с головы до ног занесенного снегом. Пока она запирала ворота, незнакомец, спешившись, отыскал сарай и старался полузамерзшими руками привязать лошадь.
— Аллах ты мой! Как же я беспокоилась! Давай лошадь, я сама уберу ее, а ты иди скорее в саклю, — сказала Айшат, входя под сарай и беря из рук приехавшего уздечку.
— Да будет тобой доволен Аллах! — ответил ей незнакомый голос. — Ты видишь перед собой не того, кого, вероятно, ждала? Я, незнакомый тебе странник, затерялся в горах, и ищу спасения от метели, приюти, укрой меня, за что не оставит тебя Пророк.
Айшат была неприятно удивлена, но вспомнив поговорку «случайный гость — подарок Бога», сказала:
— Ждала я мужа, но Аллах послал мне гостя! Я рада, что могу приютить и пригреть его, прошу в дом.
Гость, войдя в саклю, проговорил обычное:
— Добро дому сему, — и стал снимать с себя бурку и оружие.
Ответив ему: «С добром долго тебе жить», Айшат живо наложила в камин сухих дров, поставила греть чайник с калмыцким чаем, а пока грелся чай, дала гостю остатки чурека с козьим сыром. Незнакомец ел с жадностью, но в то же время не сводил глаз с хорошенькой хозяйки. Айшат чувствовала на себе его волчий взгляд, от которого ей было жутко, а также смущало ее и вооружение гостя.
«Не абрек ли он?» — думала она, стеля ему постель.
Когда незнакомец утолил голод и окончательно отогрелся, он заговорил другим языком:
— Милая хозяюшка! Ты гостя радушно приняла, окоченелые члены его отогрела, голод утолила, да отблагодарит тебя за это Аллах! Но ты должна быть к нему милостива и до конца: отогрей теперь мою душу горячим, страстным поцелуем! — сказал он Айшат, и схватил ее за руку, желая привлечь в свои объятия.
Из груди Айшат вырвался крик ужаса. Но она сейчас же поняла, что сопротивлениям и просьбам тут не место.
— Отпусти мою руку! Мне больно! Вот как ты хочешь отблагодарить меня за гостеприимство! Ну что же, пусть будет по-твоему, никто не видел тебя въезжающим ко мне, никто не увидит и выезжающим... Я в твоей власти, но надо же расседлать твою лошадь и дать ей корму? Ведь сбежать от тебя я не могу, — проговорила она, в упор смотря в глаза негодяю.
Тот тяжело дышал и старался что-то обдумать.
— Ты права... сопротивление тебя не спасет. Возвращайся скорее... — произнес он дрожащим голосом и освободил руку.
Айшат быстро вышла из сакли и также быстро заложила наружную задвижку у двери. Потом принесла несколько плах и ими забаррикадировала дверь, чем окончательно лишила незнакомца возможности выйти.
Ее продолжительное отсутствие и шум у двери показались ему подозрительными. Он хотел было выйти, и толкнул дверь ногой.
— Ого! Не в ловушку ли попал? — произнес он и сильнее навалился на дверь.
Но дверь не поддавалась, а в маленькое отверстие окна нечего было и думать пролезть, туда проходила лишь рука.
Тогда он стал просить открыть дверь.
Айшат молча стояла у дверей и с топором в руках готовилась защищаться, если негодяю удастся выйти.
Убедившись в тщетности своих просьб, негодяй обезумел от гнева и стал метаться по сакле, словно дикий зверь.
Он схватил за шиворот, как собачонку, плакавшего мальчика, и потряс его в воздухе.
— Проси мать, чтобы открыла дверь! — приказал он, остолбеневшему от страха Бейбулату. — Не хочешь слушаться?! Да?! Так я тебе развяжу язык! Постой...
Он выхватил из ножен кинжал и кольнул мальчика.
— Мама! Меня режут! — раздался отчаянный крик.
— Ага! Заговорил!.. Не так еще запоешь, щенок!.. Отопри дверь, проклятая баба! Убью сына! — ревел негодяй, нанося все новые и новые уколы, истекавшему кровью ребенку.
Айшат, от ужасного крика сына, в первый момент, потеряла сознание. Придя в себя она, бросилась разбирать баррикаду, но в это время в дверь что-то сильно ударилось, и до ее слуха долетело:
— На тебе, ведьма, сына! Знай же, и другого изрублю, если не выпустишь!
Бедная мать снова потеряла сознание, ее била нервная лихорадка, пальцы рук, крепко сжимая топорище, хрустели.
Между тем, мужчина стал истязать девочку и истязал, пока она не умерла у него в руках, а потом и ее ударил об дверь.
Когда Айшат очнулась, то все происшедшее готова была принять за страшное, кошмарное видение, но к горькой действительности ее вернул шум в сакле. Она бросилась на плоскую крышу сакли и, притаив дыхание, спряталась за трубой.
Негодяй лез наружу через трубу камина. Айшат дала ему возможность высунуть голову, а потом, собрав все свои силы, ударила его топором по голове. Раздался треск размозженного черепа, а на лицо и руки Айшат брызнули кровь и мозги...
Вьюга утихла. Занималась заря. Ha востоке медленно увеличиваясь, стал подниматься красновато-огненный шар солнца. Ясный зимний день вступал в свои права. Все было на своем обычном месте: горы, леса, синева небес высилась над землей, как и много миллионов лет тому назад. Солнце всходило там же, где ему это положено раз и навсегда.
Но бедной Айшат казалось, что бушевавшая вьюга все в мире перевернула и переустроила.
Она продолжала стоять над трубой и сошла с крыши лишь тогда, когда увидела подходящего к воротам мужа.
Дуба не сразу узнал жену.
— Что с тобой? Что случилось?.. — спросил он, бледнея от недоброго предчувствия.
— Иди в саклю — узнаешь сам... — ответила Айшат и, горько рыдая, упала на руки мужа.
IV
Весть о неслыханном злодеянии, раскатистым эхом прокатилась по всей Чечне и вызвала ропот негодования...
— Адат проклятия! Адат проклятия! — слышалось отовсюду. Около мечети одного из аулов седой старик, обратясь к народу, спросил:
— Братья! Вы требуете проклятия?
— Требуем! — был многотысячный ответ.
— Велико ли злодеяние?
— Чудовищность его свидетельствуем пред Богом и людьми!
— Свидетельствуете?
— Свидетельствуем!
— Третий раз свидетельствуете?
— Свидетельствуем!
— Зовут его как?
— Хамзатхан?
Тогда старик поднялся на паперть мечети и произнес:
— Да будет проклят навеки веков — адам-иблис (человек-демон) по имени Хамзатхан, превративший священное гостеприимство в пир дьявола.
— Амин! Амин! — подхватил народ.
— Пусть в день страшного суда отвернется от него Пророк, да будет на нем мир и благословение Божие, как отвернулись мы.
— Амин!
— Пусть служители ада не познают другого дела, как только изобретать для него муки.
— Амин!
— Пусть не будет границ их изобретениям.
— Амин!
— Пусть его муки будут вечны, как сама вечность.
— Амин!
Около него раздались выстрелы проклятия и, с быстротой молнии передаваясь из аула в аул, затрещали всюду.
Зашумела Чечня, ровно на нее со всех концов напал неведомый враг. Человеческие голоса, вой собак и треск выстрелов слились в один общий гул. Гул наполнил вечерние сумерки и висел над Чечней до поздней ночи.
Так проклинали люди абрека Хамзатхана.
Комментарии
ну вообще то,женщина в отсутствии мужа дома никак не может никого в дом пустить,это Харам! и гость и прочее к этому не имеют никакого отношения,если бы даже он был бы порядочный,согрелся бы,покушал и ушел..то пятно на эту женщину автоматически ложится...и нормальный бы муж дал бы ей сразу развод.
рассказ да,никчемный и ни о чем,ни морали ни стыда,ни сюжета ни развязки)))))
Ну это по Исламу, а по Адату раньше вроде в этом ничего плохого не было. Во всяком случае об этом говорит народное творчество, где воспевается гостеприимство именно в таких случаях. Помните, когда гость отрубил себе палец, ибо он им нечаянно коснулся хозяйки дома, которая приняла его в отсутствии мужа) а если бы он ее головой коснулся.... хм))
нет такого по адату тоже!
ты чо?
если в доме с женой был посторонний мужик,не важно гость это или почтальон это однозначно будет говорить об измене и не важно..чай они там пили или кувыркались)))
к тому могу привести также рассказ с выселения когда в первые дни февраля один ингуш постучался в лютый мороз,а там была одна женщина с детьми..ну она типа сказала..заходи,ладно..такое положение же..а тот наотрез отказался,чтобы даже в таком национальном положении не бросать тень на неё,а утром она его замерзшим во дворе нашла.
В этом и заключается ДЕНАЛ, ЭХЬ, ЭЗДЕЛ...в поступке этого вайнаха, который, узнав, что в доме нет Мужчины, решил не заходить в дом, а остаться на улице в лютый морозный день. Честь и Хвала таким достойным вайнахам.
Ну, я не настаивала на своей версии, у меня просто создалось такое впечатление по нашему эпосу) надо изучить вопрос)
Вы меня конечно извините, что я не на общей волне. Но не вижу в этом рассказе никакой художественной ценности, никакой морали. Просто триллер какой-то второсортный, чесслово. Чему он учит? Что нельзя пускать чужих в дом? Что среди людей есть звери? В чем геройство женщины? Что в итоге убила его? А как она оставила с ним детей? Я не знаю, на что способна была бы я в подобной ситуации, у меня вон дочка палец дверью зажала, я в панике не могла сообразить в какую сторону дверь двигать, чтобы освободить палец, хорошо, не одна дома была, но оставить агрессивного незнакомца с детьми отнюдь не геройство.
Несколько дней все времени не было прочесть, всё, думала, прочту.. Прочла.
Это в моем понимании явно не тот рассказ, который стоит рекомендовать кому-нибудь к прочтению.
Если это действительно рассказ, то интересно, что ж там в голове у автора было, что вдохновило его на сей литературный шедевр
сильнооо
Кошмар. Может я и впустила бы но уж точно не оставила бы его вместе со своими беспомощными детьми в одном помещении.
Может я немного из другого теста, но в дом ночью не пустила бы.И уж тем более не смогла бы кого-то зарубить,хотя в состоянии аффекта всякое возможно)
Седня точно не усну(((
как она правильно поступила молодец
интересно, еще остались такие женщины?
Хочется поблагодарить тебя за столь героическопоучительный сказ. На меня произвел впечатление суд и всенародное осуждение столь мерзкого поступка. К сожалению, сейчас чаще востребованы слова "моя хата с краю".:(
Только я не вижу смысла в этом суде и проклятиях, он ведь итак среди мертвых.И все же не думаю,что на подобные случаи люди реагируют спокойно
хороший вопрос!Хочется думать что остались!!!