Глава Ингушетии рассказал «КП» о борьбе с кумовством во власти, демократии по-ингушски, похищении невест и своем отношении к смешанным бракам

- Юнус-Бек Баматгиреевич,

у вас продолжается кампания по искоренению кумовства во власти? Многих ли вы уволили с начала кадровой чистки?

- Я бы не называл это так громко, но программа есть, более сотни человек мы уволили. Это те люди, которых взяли на работу не по профессиональным качествам, а по родственным. 70 процентов этих людей вообще не работали, а числились. Остальных, чтобы не нарушать закон, мы переместили с одного места работы в другое. Среди них есть краснодипломники, грамотные специалисты. У нас не было цели всех уволить. Мы смотрели, кто работает, а кто нет.

- Со стороны кажется, что вы становитесь для Ингушетии консолидатором, которому удается гасить огнеопасные конфликты. Как часто вам лично приходится выступать в роли Соломона, посредника между конфликтующими сторонами?

- Человеческий фактор очень сильно влияет, тем более у нас, где все друг друга знают. Каждый шаг, который делается на одной окраине, отзывается на другой. Во многих случаях урегулирования межтейповых, межсемейных конфликтов мне приходится самому участвовать. Когда организации не справляются, когда мне пишут, что мое личное участие поможет выйти из конфликта, я всегда нахожу время и еду к людям. На днях ко мне обратились с письмом по поводу примирения двух семей. Хотят, чтобы я лично посетил их дом. Я выберу время и поеду, буду уговаривать. В этом я не вижу ничего зазорного, если мое присутствие пойдет во благо. Но я бы видел не в этом консолидацию общества, а в общей политике, которая ведется в республике и в целом в стране. В Джейрахском районе мы поставили задачу выселить всех, кто в свое время поселился возле башенных комплексов. Мы снесем все капитальные постройки, и туда больше никто не залезет. Вот это консолидация общества. То же самое с возвращением незаконно розданных земельных участков. Это тоже консолидация, хотя тут не избежать конфликта с теми, кого выселяем. В Магасе население просит не допускать частных строек. Мы снесли и получили конфликт, потому что многие имеющие влияние люди это строили. Но это сотые проценты, а 99 процентов населения говорит «все правильно».

Мы придумали форму схода в населенных пунктах, когда сход проводит не глава села, а общественный совет. Раньше сход села - это был сход чиновников, которые сами себя хвалили. А здесь глава села, участковый, начальник РОВД и другие будут отчитываться перед общественным советом по всем вопросам. По итогам будет составлен протокол, который разойдется по всем министерствам и ведомствам с моей подписью. И если у нас все получится, это тоже консолидирует общество.

- Как у вас с похищением невест? Помнится, вводили штрафы для женихов. Помогает?

- Похищение - это грех. В исламе сказано, что любой брак должен быть благословлен родителями. Главное, что родители в 99 процентах случаев не против, говорят, присылайте сватов, отдадим. Только маленький процент случаев, когда парень любит девушку, понимает, что родители согласия не дадут, и идет на похищение. И совсем небольшой процент, когда силой похищают. Тут дело до конфликтов доходило, перестрелок. Сегодня все это прекратилось. В год 2 - 3 случая. И то девушку возвращают, крупные штрафы платят. Нам удалось молодежь убедить. С пережитками боремся, и они минимизированы в республике.

- Насколько сложно молодым людям сегодня заключить русско-ингушский и вообще межнациональный брак? Сложно в смысле предрассудков, сопротивления семей.

- Я считаю, что смешанный брак - это неправильно. Не плохо, не хорошо, просто неправильно. Да, есть случаи, когда по любви сходятся и живут до смерти. Но я сам наблюдал, как у нас люди женятся, потом разводятся, делят детей. Потом у них начинается религиозная тема - принять ислам или нет, хотя ислам не запрещает жене другой веры ходить в церковь. Сейчас у нас в республике три таких случая. Муж погиб, а родственники не хотят отпускать ребенка к матери в Москву, мол, не так воспитает. Я их понимаю. Но она же мать. Там лучшие условия, лучше образование. Я их убедил. Потом спрашиваю: как? Они благодарят. Я не отрицаю смешанные браки, но когда свое - это свое. У нас много случаев, когда русские девушки выходят за ингушских парней. И подавляющее большинство православных женщин, вышедших за ингушей, принимают ислам. Хорошие семьи. Живут, учат ингушский язык.

- А если ваши дети захотят в смешанном браке жить?

- Родители должны думать, с кем. Можно пойти на поводу у ребенка, который жить без нее или него не может. Ну а дальше-то что? Какая семья, какой генофонд. Да, я буду подходить принципиально к этому вопросу: есть своя девушка - женись на своей. Но как дети на это отреагируют? Если убедят меня, трагедию из этого делать не буду.

Комсомольская правда