История истерзанной девочки из Ингушетии потрясла всю страну. Семилетняя малышка чуть не умерла после систематического избиения тётей, перенесла несколько операций, лишилась руки. Почему мама только сейчас обратилась к омбудсмену? Как помочь детям, которые живут с мачехами и родственниками отца после развода родителей? Эти и другие вопросы «АиФ-СК» задал уполномоченному по правам ребёнка в Ингушетии Зареме Чахкиевой.

-Зарема, вы сообщили, что на днях объявилась мама девочки и потребовала отдать ей ребёнка.

Зарема Чахкиева: Да, она приехала ко мне с адвокатом, которая начала мне угрожать, что девочку у меня заберут. Меня это очень удивило. Два месяца мать не появлялась, не интересовалась, что и как с ребёнком. Говорит, что следила за публикациями, видела, как я ухаживаю за девочкой, но это, мол, моя работа. Да, я должна устранять нарушения прав детей, когда мне поступает сигнал. Но Аишей я занималась, потому что мне было её очень жалко. Я уделяла ей всё своё время, хотя у меня самой 11-месячный ребёнок.

Почему мама, когда у неё якобы насильно забрали ребёнка, не нашла адвоката, никуда не пожаловалась, а теперь нашла? Кстати, когда я попросила у адвоката документы, подтверждающие её право защищать интересы матери, она сказала, что не обязана предоставлять их. Тогда я сказала, что она не имеет права задавать мне вопросы и попросила её освободить помещение. Она пообещала, что будет жаловаться во все инстанции, будто я насильно забрала ребёнка. А я стала опекуном девочки перед ампутацией руки, так как по закону кто-то должен был подписать согласие на операцию. И так как ни мама, ни папа, ни бабушка, ни другие родственники не объявились, я взяла девочку под опеку. Они мне говорили всякую чушь, угрожали. В итоге мне пришлось выставить адвоката за дверь.

- Очень странно, почему мама ни разу за два месяца не навестила свою дочку? Ведь, одно дело следить за новостями и совсем другое – обнять своего ребёнка

- На встрече она спросила, куплю ли я ей билеты, чтобы поехать в дочке. Я сказала, что уже поздно. Где она была всё это время, когда мы сутками сидели возле малышки, вся страна плакала, переживала. Любой ингуш помог бы ей купить билеты, чтобы она приехала к дочке.

Меня многие умоляют не отдавать ей девочку, потому что подозревают, что ею движет материальная заинтересованность. Я так не считаю. Хочется верить, что она одумалась.

- Ей вернут ребёнка?

- Нет.

- Сама девочка маму вспоминает?

- Ни разу. Когда она первый раз меня увидела, спросила: «Может, ты будешь моей мамой?»

- А с отцом вы говорили?

- Нет. Но по информации следователей, он давно живёт и работает в Чечне, у него тоже другая семья.

- Как тётя объясняет свою жестокость?

- После того, как её посадили в изолятор, я с ней не разговаривала. Когда первый раз увидела девочку в больнице, я подумала, что на неё напали животные, когда она осталась без присмотра на улице. Не могла поверить, что её истязала тётя. Человек, тем более мусульманин, не может сделать такое.

- Так ведь тётя, 35-летняя Макка Ганиева, ранее уже причиняла тяжкий вред здоровью и была судима?

- Да, по 111-й статье Уголовного кодекса РФ. Не могу озвучить подробности, но в тот раз пострадал взрослый человек.

- А муж тёти – правда, полицейский? Как он позволял истязать ребёнка?

- Да. Он сотрудник полиции. Я его много раз вызывала к себе, но он всё время говорит, что ничего не видел. Когда заметил, отвёз девочку в больницу. Но я ему не верю.

- У ребёнка на теле живого места не было. Девочку били, жгли, кусали, выкручивали, ломали руки. Врачи нашли у неё следы переломов рёбер, травмы позвоночника. Трудно представить, что дядя ничего не видел и не слышал. Он продолжает работать?

- По-моему, его отстранили.

- Но он остаётся на свободе?

- Да.

- Весь этот ужас наверняка видели и слышали сыновья тёти. Они сейчас под присмотром медиков, у них отставание в развитии. Определили, с кем останутся мальчики?

- Это пока не решено.

- В Ингушетии и вообще на Северном Кавказе большие семьи, тесные родственные связи. Неужели никто родственники ничего не замечали?

- Говорят, что нет. Видимо, не хотят ходить по судам, отвечать журналистам.

Мы ей сказали, что доктора унесли, помоют, почистят и красивую принесут тебе.

- Когда смотришь, как девочка общается, играет, не скажешь, что она пережила. Она такая открытая, жизнерадостная, не запуганная, не забитая.

- Вот поэтому, когда я на неё смотрю, плачу. Думаю, может, она привыкла к боли? Может Всевышний так сделал, чтобы она не чувствовала её? Девочка не по годам взрослая, терпеливая, очень общительная. Я спрашиваю её: «Аиша, у тебя что-нибудь болит?» Она отвечает: «Нет, не болит». Я бы на её месте давным-давно умерла.

- Была информация, что к вам стали обращаться за помощью матери, у которых забрали детей после развода.

- Я не могу достучаться до людей и объяснить, что аппарат уполномоченного по правам ребёнка детей не возвращает. Это может сделать только суд. Когда судебное решение вступает в силу, за дело берутся приставы.

- А если у матери без решения суда ребёнка забрали? По обычаю, когда после развода дети остаются с отцом, а по сути с тётями и мачехами, которые обычно не любят чужих детей.

- Да нет, у нас многие мачехи воспитывают приёмных детей даже лучше, чем мамы. Не все люди подлые и злые. Есть сострадающие и понимающие, что они в ответе перед Всевышним. А есть и бессовестные мамы, которые не выполняют свои обязанности, и их можно привлечь по статье за ненадлежащий присмотр за детьми. Сколько примеров, когда родственники отца бегают за мамой, чтобы она забрала ребёнка обратно, так как он плачет и просится к ней, а мама не хочет. В любом случае, какая бы ни была ситуация, я должна работать по закону. Если есть решение суда – мы возвращаем ребёнка матери. Если нет – я не могу этого сделать, иначе меня обвинят в превышении должностных полномочий.

Источник:stav.aif.ru