Слово «кризис» прочно утвердилось в головах россиян за прошедший год, его обсуждение стало таким привычным, как обсуждение погоды, спортивных новостей, им можно объяснить и оправдать всё, что угодно. На то он и кризис. Но, надо сказать, это не просто финансовый или, как недавно было объявлено, экономический кризис. Рухнула масштабная либеральная модель экономической системы. А другой сейчас нет. Но если для США она была «родной», то для нашей страны — колониальной, западной.

Сейчас, когда кризис уже у всех на слуху, некоторые политологи заговорили о том, что Медведев и Путин сумели избавиться от привычной в нашей стране ассоциации «российское руководство — кризис». И хотя кризис в нашей стране огромный, гигантский, все же не стоит поднимать паники, ибо это фактически крах мировой капиталистической системы в ее новом издании, и наше политическое руководство — и Медведев, и Путин — прекрасно отдает себе отчет относительно того, насколько серьезны происходящие события. Рухнула мировая капиталистическая система, воплощенная в американской модели, все ищут спасения, кто во что горазд.

Россия в той мере, в которой она была интегрирована в мировую финансовую систему, пострадает значительно, а в той степени, в которой она не успела интегрироваться, почти не пострадает, хотя, к сожалению, в свое время мы послушались либералов — Гайдара, Грефа, Кудрина, Чубайса, Набиуллину, Дворковича — и двигались по направлению к ВТО, к интеграции в мировые финансовые механизмы. Это давало краткосрочный рост при благоприятной конъюнктуре цен на энергоносители, но сейчас именно это и стало фатальным. Что нас ситуативно обогатило, то нас и разорило. То, что нам помогло, то и погубило. В эпоху правления Путина мы всегда использовали либерализм, но когда либерализм рухнул, то, что мы приобрели, тоже рухнуло вместе с ним, в частности, Стабфонд, от которого практически ничего не осталось.

Естественно, называть вещи своими именами сейчас не могут ни Медведев, ни Путин, и не должны, потому что если людям рассказать, что происходит, люди от отчаяния могут впасть в хаос, в безумие — это мало кто выдержит. Действительно, и президент, и премьер вынуждены всячески отбиваться, делать вид, что никакого кризиса нет, что это частные вопросы, сбои в саморегуляции, что вот-вот финансовая система будет восстановлена, что нас это затронет меньше, чем другой мир. Эти слова необходимо произносить, и массы должны их слышать, чтобы раньше времени не сойти с ума. Но эксперты и люди, обладающие рациональным сознанием, не могут не понимать, что эти разговоры являются лишь социально-тактическими декларациями, а реально надо готовиться к самому худшему.

Но на самом деле сейчас Путину и Медведеву нечего сказать, сейчас надо тянуть время, чтобы народ успел осознать всю серьезность и необратимость произошедших процессов. Пока необходимо разработать альтернативный план, а с этим — проблема, потому что у нас есть только одни либеральные экономисты, другие либеральные экономисты и третьи либеральные экономисты. Грефа убрали с поста министра экономического развития, поставили Набиуллину. Но они оба либералы. Можно убрать Набиуллину, поставить другого либерала. У нас из всей «скамейки запасных» у власти в сфере экономики — либералы, либералы, и еще раз либералы. Даже если всех разогнать, придут либералы четвертой или пятой волны. Можно провести параллели с рухнувшим коммунизмом в 1991 году — пытаться строить рыночную экономику плановыми методами так же абсурдно, как в сегодняшней ситуации, когда произошел крах либеральной системы, приглашать для спасения экономики новых либеральных экономистов, новые эшелоны либеральной мысли.

Путин и Медведев будут абсолютно правильно успокаивать народ, пока не переберут всех имеющихся у них либеральных экономистов, а когда ситуация станет концептуально абсолютно тупиковой, тогда, может быть, сделают попытку выработать нелиберальную альтернативу. Конечно, было бы гораздо разумнее признать всю серьезность кризиса сегодня, сразу предложив выход. Но сегодня объявить о наличии серьезной проблемы кризиса власти не могут по одной простой причине — если они сейчас скажут, каковы масштабы, природа, характер, объемы и последствия того, что происходит с экономикой мировой и российской, то затем надо будет предлагать план спасения. Уже сегодня необходимо начать говорить о новой экономической системе, какой она может быть, и этому в частности посвящена данная книга.

В случае технического сбоя в экономике мы можем перебирать либеральные планы — план А, план В, план С или план D, но в любом случае все эти планы составлены по логике того необратимого роста экономики, за доказательство которого либеральные экономисты Роберт Мертон и Майрон Скоулз получили Нобелевскую премию. Еще в 1997 году они научно, с помощью математических расчетов, доказали, что того кризиса, который сейчас произошел, не могло произойти ни при каких обстоятельствах, и рост финансового рынка бесконечен. Соответственно, сегодня люди, которые живут по либеральной логике, должны были бы либо покончить с собой, либо просто исчезнуть.

Но у нас сегодня нет альтернативы. У нас нет не только плана, но даже наброска этого плана, и не может быть на данный момент, потому что это требует определенных затрат, определенного времени. Эта работа в государственных органах не велась нигде. Сейчас с нами происходит то же, что произошло с крахом коммунистической системы в 1991 г. — все, что основывалось на коммунизме, перестало действовать. Произошел крах либеральной системы, но это еще не все осознали. В министерстве Кудрина пытаются отстоять либеральную модель, хотя ее больше нет, это очень сложная ситуация. Для того чтобы предложить новые проекты, нужно прежде всего изменить собственное сознание.

Нынешний кризис гораздо более серьезный, чем Великая депрессия 1929 года. И конечно, он делает вполне вероятными катастрофические сценарии. Более того, хотел бы отметить социальный аспект кризиса — это паралич экономической системы и, скорее всего, война, потому что кому-то придет в голову (наиболее вероятно, что США) решать все проблемы с помощью войны. Вторая мировая война была отложенным результатом как раз Великой депрессии. Вариант этот может развиваться для Америки и сейчас, а нас могут в эту войну втянуть.

Надо сказать, что если у нас рухнула заимствованная модель экономики, то на Западе рухнула собственная, автохтонная модель. Америка пришла к либеральному развитию по собственной экономической логике, поэтому она сталкивается, по сути, с крахом своего глубинного мировоззрения, это гораздо более глубокий кризис, чем у нас, столкнувшихся с крахом колониальной политики, проводимой либералами-западниками. Это тоже важно, потому что это была, по большому счету, единственная политика в экономической сфере за последние двадцать лет.

И именно США, чтобы спастись от кризиса идентичности, кризиса экономической несостоятельности, дефолта, банкротства своей идеологической системы, могут прибегнуть к одному из самых простых исходов — войне, глобальной войне с серьезным противником. Но это совсем уже другая история, а пока нас ждет необратимый экономический и социальный кризис. Можно вспомнить известные строчки: «Ты все пела — это дело...» Пока все росло в экономике, основанной на фиктивных механизмах, мы «пели», а теперь будем «плясать». Другое дело, что у нас не наблюдается того самого «муравья», который умудренно констатирует кризис. Дело в том, что китайцы, например, которые более бережно и рационально относились к своей экономике, находятся в ситуации еще худшей, чем наша, потому что их экономика связана с покупательной способностью Америки, в шесть раз завышенной за счет кредитования спроса. А, например, Северная Корея — это, пожалуй, не «муравей», а «жук», который имеет свою программу. «Муравья», который бы готовился к кризису и создавал реальные альтернативы, мы не видим сегодня в мире.

Наша власть потворствовала американской идее либерализма, и чем быстрее произойдет осознание необходимости альтернативы, тем быстрее мы сможем вместе с другими странами, другими интеллектами думать, как спастись. Страшно здесь то, что либерализм вновь и вновь оказывается той игрушкой, тем ядом и тем наркотиком, от которого нашей власти будет сложно избавляться. Хорошо, что Путин кое-что направлял на армию, это подвиг, потому что до него армию потихоньку уничтожали. Но этот процесс не завершен и не стал системным элементом политики. Это, скорее, русская совесть Путина, его честь подталкивали его к тому, чтобы не оголять нашу «оборонку». Реформирование армии начиналось до кризиса. Чем быстрее власть осознает кризис, тем больше коррекции внесет в эти реформы, потому что они были обращены к инерционному развитию ситуации, а ситуация явно вышла за пределы инерционности, и сейчас необходимо пересмотреть отношение к уровню вызовов, с которыми мы столкнемся. Вероятность мирового конфликта возросла многократно, и если мы не будем учитывать этот фактор, то просто разоружимся перед войной.

Стакан бывает пустой и полный. Сейчас стакан наполовину пустой. Но наполовину по отношению к тому, что было в 1990-е годы, он полный, потому что тогда он был просто пустой. Нам налили полстакана, и это хорошо, но этого недостаточно — где вторая половина?

Мы вступаем в период апокалипсиса (хотя, может быть, это не финальная катастрофа), во всяком случае, рухнула та система, которая считалась единственно верной и эффективной, а поскольку она рухнула, никто не избежит последствий этого.