Смотр Кавказской туземной (Дикой) дивизии
На днях командующий (.) армией генерал Корнилов производил смотр Кавказской туземной дивизии. Дивизия выстроилась на плацу около железнодорожной станции четырехугольником; с трех сторон – чеченский, ингушский, дагестанский, черкесский и татарский;

с четвертой же стороны выстроились входящие в состав дивизии Донские части, артиллерия и пулеметчики. Выстроенные части представляли из себя красивую картину; особенно ВЫДЕЛЯЛИСЬ ЧЕЧЕНЦЫ И ИНГУШИ, с желтыми и синими башлыками, а также и 4-я сотня Черкесского полка, состоящие из абхазцев и бывшая в своих национальных головных уборах (голова – обвязанная белым башлыком).

У артиллеристов, донцов и пулеметчиков развивались красные знамена с надписями: «Идем сражаться, но не брататься», «За свободу, равенство и братство, вперед!», «Умираем за свободу», «За землю и волю сокрушим милитаризм».
Ровно в 4 ч. генерал Корнилов выехал в 4-угольник и стал объезжать выстроенные части, здороваясь с ними. Затем, остановившись посредине, генерал произнес приблизительно следующую речь:
«Товарищи! Командуя N дивизией, я много слышал лестных отзывов о «Дикой дивизии» и я гордился, что на нашей родине есть горные орлы, не признающие никакого рабства, но отдающие жизнь на защиту свободы. Будучи в плену, я и от врагов наших много наслушался о вас и смело скажу, что они вас изрядно побаиваются. Томясь в плену, я очень страдал за нашу родину, за порабощенный царизмом народ, населяющий ее, и задумал бежать, что мне и удалось.
Когда я вступил на родную землю, я от радости не мог, на первых порах, говорить. Вскоре еще большая радость наполнила мое сердце – это завоевавшая свобода.
Затем последовало назначение меня командующим армией и вот я вижу вас и обращаюсь к вам с моим горячим приветом и благодарностью за боевую службу.
Я вижу у вас красные знамена и на них надписи, а потому я не буду объяснять вам за что мы воюем; вы сами на них написали это. Скоро вы получите приказ особого содержания, так что вы тогда сделаете?»
Тут поднялся такой шум, что разобрать кто что кричит было трудновато. Слышны только были отдельные особые выкрики: «Давай приказ сейчас», «Умрем за генерал-товарища!», «Пойдем, куда прикажет генерал, знаем, что поведет на немцев», «Смерть немцам, иначе Россия погибла», «Изгнать Ленина из России и тогда не будет трусов» и т.д. в этом роде, а затем весь этот гул слился в мощное «ура».
Когда стихло, генерал закончил свою речь так: «Я заранее знал, что вы так ответите на мое обращение, что это есть долг каждого гражданина земли русской. Трусы могут уходить домой и прятаться у баб под юбкой; это не защитники родины, а изменники и им здесь не место, чтобы, как дурная болезнь, заражать других. Еще раз выражаю свою радость видеть вас, горцы, и живущих с вами одной жизнью воинов другого рода оружия».
На речь генерала Корнилова отвечал начальник дивизии, генерал князь Багратион, сказавший следующее:
«Господин генерал! И мы тоже много слышали о вас, как о доблестном воине, так и о борце за народную свободу. Здесь даже и не нужно пояснять, что вы из себя представляете – все знают это и вместе со мной готовы отдать жизнь за Россию. Какой вы дадите приказ, о котором вы только что говорили, мы не знаем, но будьте уверены, мы уже догадались – это наступление, и тогда вы воочию убедитесь в том, о чем я сейчас сказал. Дивизия! «Ура» за народного вождя!».
Мощное "ура" было ответом на это, шесть хоров музыки заиграли «марсельезу», а когда все стихло, генерал стал собственноручно раздавать георгиевские кресты и медали тем, кто был в боях, но до сих пор не получивших наград. Затем началось прохождение частей церемониальным маршем. Стройно, полк за полком, под звуки музыки прошли кавказцы, за ними загрохотали пушки, а за этими последними стройно прошли пулеметчики со своими страшными машинами смерти.
Смотр закончился кавказской лезгинкой под звуки зурны, после чего генерал Корнилов уехал с поездом в другие части фронта.
Сердало